Евгений  Лазарев

ЖАДНЫЙ БАРИН

Предание

 

нойное, горячее, будто лесной пожар, лето встало тогда над Волгой. Горели травы, чернели на корню хлеба. И часто в полдень земля содрогалась, словно от громового удара. Значит, где-то поблизости появи­лась еще одна кривая, зияющая трещина.

Беда поднималась над людьми. Пришла пора жат­вы, но никто и в поле не вышел. Нечего было жать. Поле было мертвым, как пустыня. Только сухие смер­чи столбами возносили к небу земной прах.

Горе залегло в глазах у людей. Опустили головы даже мужчины, которые не знали страха перед гроз­ными врагами. С криком и рыданиями метались по селу женщины, прижимая к груди голодных детей.

Собрались тогда люди на совет и долго молчали. Первым заговорил древний, седой, как ковыльный кур­ган, старик.

— Слушайте меня! —  обратился он к селянам. — Много раз мы глядели смерти в лицо. Никто из нас не боялся, когда сходились грудь с грудью в сече с врагами. Потому что мы знали: умрем, но свобод­ными и сильными вырастут наши дети. Что же те­перь? Дети умирают раньше нас. Вот я и говорю: на­ступите ногой на вашу гордость. Пойдемте к барину и будем просить хлеба...

Потупились гордые люди. Они знали, что у барина много хлеба. В ряд стояли у горы его крепкие и уг­рюмые, как скалы, амбары. В их тихом сумраке хра­нилась литая янтарная рожь. С годами зерно не убы­вало, а прибывало. Потому что все село, опутанное долгами, работало на барина.

Долго спорили мужики. Но делать нечего. Пошли всем селом к барину на поклон.

Женщины  плакали,  мужчины шагали молча.

После долгих и обидных уговоров вышел к ним барин.

—  Зачем вы пришли? — спросил надменно. —  Хо­тите хлеба? А кто из вас не клял меня последними словами? Разве за это платят добром? Вы всегда гор­дились своей- правдой, а меня уличали в кривде. Те­перь я хочу спросить вас: накормила вас ваша правда? И еще я спрошу: кто из нас прав? Даже ваши дети, умирающие с голоду, скажут, что прав я. У меня хлеб —  у меня и правда. А вы идите и питайтесь своей правдой. Кто останется в живых, пускай при­ходит ко мне по весне. Я дам зерна. Но не для того, чтобы его съели, а для того, чтобы засеяли им нивы. А осенью принесете мне зерно нового урожая. Я за­сыплю его в свои амбары. А теперь уходите, и пом­ните, и детям своим скажите, что моя кривда сильнее вашей нищей правды...

Они   ушли.   А   он   смеялся   им   вслед.

И вдруг содрогнулись горы. Ударил гром. От вет­ра закачались и загудели деревья. Гроза была сухая, без дождя, без единой капли. Волга потемнела, как набежавшая туча, и в дикой ярости бились в берега волны.

В эту жестокую грозу свершилось небывалое. То ли от страха, то ли от удара молнии окаменел смею­щийся барин. И дом его превратился в каменную скалу. И там, где были амбары, появились валуны. Спеклась и закаменела в них рожь. В камень превра­тилось все, что было добыто кривдой, что не прино­сило людям ни пользы, ни радости.

Потом люди часто находили в Жигулевских горах отвердевшие, как камень, иглистые зерна. Говорили, что это, дескать, какие-то древние морские ракушки. А старики и до сих пор стоят на своем: это рожь. Ка­менная рожь.