А. А. Коринфский
РУСАЛОЧЬЯ ЗАВОДЬ
|
П |
од суглинистым обрывом,
Над зеленым крутояром
День и ночь
на темный берег
Плещут волны в
гневе яром.
Не пройти и
не проехать
К той пещере,
что под кручей
Обозначилась из груды
Мелкой осыпи ползучей.
Выбивают прямо со
дна,
И зимой не
замерзая,
Семь ключей — семь водометов
И гремят, не
умолкая...
Закружит любую лодку
В пене их молочно-белой,
И погибнет, и потонет
В ней любой
безумец смелый.
Далеко потом далеко
—
На дросторе на гульливом
Тело мертвое на
берег
Волга выбросит приливом...
Было время … Старожилы
Речь ведут, и не
облыжно,
Что стояла эта
заводь,
Как болото, неподвижно;
В камышах, огородивших
Омут чащею зеленой,
Семь русалок выплывали
Из речной воды студеной.
Выплывали и прохожих
Звали песнями своими
В развеселом хороводе
Порезвиться вместе с ними.
И, бывало, кто поддастся
Приворотному призыву
Да сойдет к
речному логу
Косогором по обрыву
—
На него все семь
русалок
И накинутся толпою,
Перекатным звонким смехом
Заливаясь над водою.
Защекочут сестры насмерть
Гостя белыми руками
И глаза ему
замечут
Рудо-желтыми песками;
А потом, потом зароют
В той пещере,
в той могиле,
Где других гостей
без счету —
Без числа нахоронили...
Клич русалочий приманный
Услыхал один прохожий,
Вещей силой наделенный,
Прозорливый старец божий, —
Услыхал и проклял
заводь
Нерушимым гневным словом,
И на берег, и
на волны
Пал туман густым
покровом...
В тот же
миг стал осыпаться
По обрыву щебень серый
И повис щитом
надежным
Над осевшею пещерой;
А русалки так
и сгибли
В расходившейся пучине —
Семь гремячих водометов
Выбивают там доныне...
А под утро
над ключами,
Перед зорькой раным-рано,
Семь теней дрожат
и вьются
В дымном облаке
тумана...
Конный мимо них несется,
Не жалея конской силы;
Пеший усталь забывает
Близ русалочьей могилы...
И поют
ключи, и плачут —
Слезно плачут
в гневе яром,
Точно правят
панихиды
Над зеленым
крутояром...